из боковых улиц. Так будет намного быстрее добраться до дома, опередив лихую парочку минут на сорок, а если удастся и на час.
До дома мы добирались через Макдональдс и все возможные пробки. Неожиданно, после треволнений сегодняшнего дня захотелось побаловать себя ужасно вредной, но очень любимой пищей. Раз в месяц можно, если совсем немного. Николя смотрел на меня как на чудо природы, провожая потрясенным взглядом каждый съеденный кусочек картошки-фри.
— Полька, ты часом не заболела? — Он даже попытался пощупать мой лоб, но я вовремя перехватила его руку. — Ты же вот это терпеть не можешь.
— Это я маскировалась, — отмахнулась я, а вообще я тайный любитель Биг Маков и молочных коктейлей. Ты есть будешь?
Я ткнула пальцем в его остывающий бургер и нацелилась на нетронутую картошку. После этого маневра поднос Николя опустел в рекордные сроки. Видимо и он обожал вредную пищу.
И опять здравствуйте Киевские пробки. Дорога, которая обычно занимала чуть больше часа, сегодня растянулась на два. Колька матерился, я индифирентно рассматривала окружающий пейзаж, состоящий из автомобилей и загазованного воздуха. Устала очень сильно, так что после сытного обеда я мечтала только об одном — душ и на боковую. Но этому не суждено было случиться. В моей развороченной комнате сидел Алексей и читал какую-то толстую тетрадь.
Глава 8
Моя комната имела непередаваемый вид — из комода вытянуты ящики, шкаф сиротливо щерился открытыми дверцами и полупустыми полками, из-под кровати вынуты чемоданы. Часть вещей раскидана по полу, часть лежит на своих местах, что-то на кровати.
— И как это понимать? — я растерянно посмотрела на Алексея, вальяжно развалившегося в кресле.
— Все очень просто, — он отложил в сторону тетрадь, одним слитным движением выплыл из кресла и подошел ко мне вплотную. — Это нужно было сделать еще в день смерти Марины.
— Что сделать? — не поняла я.
— Провести обыск, — он поправил мой выбившийся локон.
— Зачем?
— Чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения, — он отошел от меня на несколько шагов, опять вернувшись к креслу. Дышать как-то сразу стало легче.
— И как? Получилось? — не знаю, чего было больше в этом вопросе — горечи или сарказма, наверно и того и другого в равных частях.
— Как видишь, — он положил руку на тетрадь, — нашел много интересного.
— Что это? — я проследила за его жестом и непонимающе подняла на него глаза.
— Это? — он ласково провел рукой по обложке. — Твой дневник, или ты хочешь сказать, что и это не помнишь?
— Не помню, где ты их нашел?
— Вот только не надо этого, — он поморщился. — Почему-то меня не отпускает чувство, что твоя амнезия сплошная фикция.
— Я, правда, не понимаю, о чем ты, — я была напуганна его последней фразой. — Так все-таки, где ты их нашел?
— Тайник под подоконником, — он поморщился.
— Ты читал?
— Да, — он встал с кресла и двинулся на выход из комнаты.
— Можно еще вопрос? — я несколько замялась.
— Только один, — он повернулся ко мне, сунул руки в карманы и перекатился с пяток на носок. — Я слушаю, — молчание с моей стороны несколько затянулось.
— Ты обыскал только мою комнату или кто-то еще удостоился этой чести?
— А вот эта информация не для широкого распространения. Могу сказать только одно, не только ты пострадала.
— За что ты так со мной? — я опустилась в кресло, на то самое место, где раньше сидел он.
— Полина, — он подошел ко мне и приподнял мое лицо за подбородок. — У меня просто нет другого выхода.
— Как подозревать меня?
— Подозревать всех, и тебя в том числе.
— Но с остальными…
— Что? Договаривай, — он усмехнулся. — С остальными я так себя не веду? Ты это хотела спросить? — я только кивнула. — А откуда ты знаешь, как я себя с ними веду?
— Значит не только я под подозрением? — мне стало немного легче.
— Нет, не только, — он вышел из комнаты, и перед тем как закрыть дверь произнес в пол оборота, — передай Кольке: оранжевый — это не его цвет.
И медленно с насмешливой полуулыбкой прикрыл дверь.
Как это понимать?
Я в бессилии опустилась на кровать и бессмысленно уставилась в потолок. То есть он нас видел? Похоже на то. А чего я собственно хотела? Глупо было ожидать, что человек столько лет возглавлявший СБ ковена не заметит потуг двух дилетантов. Заметил. Не подал виду, дав возможность за собой проследить. Смотрите, мол, мне скрывать нечего. Но и безнаказанным не оставил. Почему-то мне казалось, что сегодняшний обыск носит больше воспитательный характер, чем реальный поиск компромата. Хотя я могу и ошибаться. Алексей мог преследовать несколько причин одновременно: показать мне, что я все еще под подозрением и посмотреть, как я себя поведу после обыска. Устрою ли истерику или проглочу все молча. И за компанию демонстрация собственной осведомленности. Этакий щелчок по носу.
Скандалить я не собиралась, даже если для Полины это было совершенно естественно. Глупо. Недальновидно. Вызывает только раздражение. И никакого конструктива. Тем более что обыск — факт свершившийся. А после драки кулаками не машут. Поскандалить, чтобы он не устроил того же второй раз? А смысл? Что-то мне не верится, что Алексей на это пойдет. Нелогично.
Кстати, любопытно, а на что нарвется Николя? Ладно, не суть. Сейчас есть занятие важнее. И я, не обращая внимания на учиненный Алексеем беспорядок, открыла дневник и углубилась в чтение.
2 июня **** года.
Я все-таки на это решилась. Никогда не вела дневник, а тут как будто что-то все время под руку толкает взять ручку и начать записывать, то что со мной происходит. Может потому, что и поговорить сейчас толком не с кем, а хочется. С другой стороны, не все свои мысли выскажешь другому человеку, а бумага все стерпит. Даже не знаю с чего начать. Странно, чувствую себя как древняя старуха, засевшая за мемуары.
Родители все-таки пошли на это, привезли меня в дом к Нему. Нет, с одной стороны я их понимаю, кому нужна дочь без способностей. Матушка так мечтала, что я превзойду ее, стану сильным пиромагом, а тут такое разочарование. Отец… Отец всегда шел у нее на поводу, слишком любит или давно смирился со своей ролью ведомого, а может все вместе, не знаю. Как же сама Людмила Назарова, в девичестве Палий, наследница Петра Палий, в прошлом возглавлявшего ковен на протяжении пятидесяти лет. И тут я с такой родословной и пустышка. Ха, рассмеялась бы, если бы речь шла не обо мне.